Есть люди, которые верят в триединого Бога, а есть те, которые верят в триединый мозг. Одно другому, на самом деле, никак не противоречит. Скорее одно триединство невозможно без другого.
За годы педагогической практики мне приходилось слышать разные пояснения к тому, зачем человек собирается учить (или мучительно учит) английский. Даже без знания психологических и нейробиологических особенностей homo sapience можно было сделать предположения о том, какая мотивация более жизнеспособна. Информация о модели американского нейрофизиолога Пола Маклина, которая довольно широко сейчас известна как «триединая модель мозга» (triune brain) многим моим собеседникам, в том числе подросткам, дает дополнительное понимание себя (часто радостное ощущение своей «нормальности»), большее знание об источниках своей мотивации, а значит большую способность с ней взаимодействовать. Эта метафорическая модель представляет мозг разделенным на три в разной степени взаимодействующие части. Конечно, она не является строгим отражением физиологической структуры человеческого мозга, как и выделение правого полушария как творческого, а левого — как логического, но в таком упрощенном виде мы можем получить представление о том, какие механизмы в каких ситуациях активизируются.
Рептильный мозг (р-комплекс) – то, что роднит нас с крокодилами и ящерицами. Он отвечает за жизнеобеспечение, защиту территории, сохранение и продолжение вида. Мы сознательно практически не регулируем эти процессы, они запускаются сами собой. Состояние аффекта, инстинктивный страх, в какой-то степени сильный стресс «обнажают» рептильные реакции. В контексте человеческого взаимодействия он предлагает нам ограниченный набор реакций: агрессию, спасение бегством, активизацию инстинкта размножения. Вопрос «Могу ли я это съесть?», к счастью, для человеческого общения уже не так актуален. Его слоган — «Бей, беги, замри».
Итак, если ящерки и лягушки могут воевать с себе подобными за территорию, то заботится о потомстве, оплакивать потерю сородича и переживать из-за отделения от стаи они точно не могут. Все это уже функции, присущие более развитому мозгу млекопитающих — лимбической системы. То, как рептильный мозг реагирует на стресс, получая информация из лимбической системы, может быть полезно исследовать в контексте подготовки и экзаменам.
Лимбическая система или эмоциональный мозг позволяют человеку испытывать эмоции, связанные с принадлежностью к группе, принятием/непринятием ей, статусом. Это также некая «картотека» обрывочных воспоминаний прошлого, где за каждым закреплена «бирочка» с определенным типом реагирования на даже смутно похожую ситуацию. Лимбика призвана обеспечивать безопасность и стабильность системы. Амигдала — часть цепочки — срабатывает как предохранитель. С одной стороны, она молниеносно оценивает ситуацию и посылая сигнал об опасности раньше, чем мы можем осмыслить ее логически. С другой, принцип «лучше перестраховаться и не влезать» существенно тормозит наше движение к целям и обучение, поскольку любая новая привычка, любой процесс освоения навыков сопряжен с изменениями, а изменения потенциально опасны.
Таким образом, страх публичного выступления на конференции на английском языке может вырасти из одного неприятного эпизода у доски в школьной жизни или чьей-то брошеной фразы. Из «картотеки» берется этот опыт и по принципу подобия переносится на иной контекст, в ситуацию, когда у человека совершенно другой уровень знаний, умений и навыков. Страх ошибки, который, в большинстве случаев, является причиной такого явления как «языковой барьер» — лимбическая реакция.
Знание о существовании такого механизма позволяет получить более глубокий взгляд на мотивацию. Например, если в ситуации «Меня беспокоит, что дети знают английский лучше меня. Давай я буду тоже учить, чтобы не отставать!» мы спросим себя, что здесь защищает наш мозг, может оказаться, что это ущемленное эго. Угрозу нашему эго мозг воспринимает так же, как угрозу физическому телу. Как вы думаете, чем полезно будет самому студенту и педагогу знать, что основная мотивация звучит как «Мне важно быть первой во всем и постоянно доказывать свое первенство в стае»? Насколько долговечна будет эта мотивация? Если мы выберем опираться на нее, то как мы сможем ее поддерживать? Если мы решим, что удовлетворить эту потребность можно другими способами более эффективно, то как это повлияет на эффективность обучения и на его необходимость?
Позитивные эмоции от принадлежности к сообществу усиливают эффект от групповых занятий иностранным языком, если в группе создана соответствующая доброжелательная атмосфера, не включающая защитные механизмы. Найти такую группу – дорогого стоит. Но, зная законы мозга, потенциальный студент при выборе наилучшего места обучения будет смотреть уже не только на советы третьих лиц и программу курса.
Каким образом мы-педагоги можем создать такой важный для человеческого существа эффект сообщества при индивидуальных занятиях? Каким образом обеспечивать для большинства учеников безопасное пространство в группе? Найти ответы на эти вопросы помогает неокортекс.
Неокортекс — структура мозга, отвечающая за высшую нервную деятельность, кора больших полушарий. Он позволяет нам говорить, мыслить образно абстрактно, систематизировать и анализировать, видеть взаимосвязи, творить, выстраивать образы будущего и генерировать идеи, ставить цели, устанавливать и следовать этическим нормам и морали и пр.
Ключи к обучению здесь, но и многие сложность тоже. Ведь человек способен придумывать и описывать то, чего нет. Результат – великие научные открытия и изобретения, а также наши ограничивающие убеждения о себе, своей способности/не способности что-то делать. Такого рода мысли находят подтверждение в «файлах» лимбической системы и не способствуют развитию.
Воля (способность пожертвовать сиюминутным удовольствием во имя большей цели) – также продукт неокортекса. Многим удобно верить в то, что если они идут «своим путем», найдут «правильную методику обучения», то все должно складываться само собой и даваться легко, а если приходится напрягаться, значит методика/педагог не те. Безусловно, роль учителя в создании оптимального учебного пространства и содержания важна, но его вклад, каким бы профессиональным он ни был – это не 100% гарантия результат. «Легкий» путь, это не когда само собой, а когда находится достаточно ресурсов для волевого поддержания системного процесса обучения. Коучинг помогает получить доступ к этим ресурсам через взаимодействие с неокортексом и лимбической системой посредством системных вопросов, схем и более логических инструментов (квадрат Декарта, колесо, шкалы, пирамиду логических уровней, SCS, ключевое качество и пр), рисунки , налаживание контакта с телом, метафору (стол менторов и похожие практики, визуализация, 4 уровня восприятия, чистый язык и пр). Саму модель триединого мозга и базовые техники мы подробно разбираем и обязательно практикуем в рамках тренинга «Основы коучинга«.
Вам могло бы прийти в голову, что мотивация – это зверек, и его нужно выгуливать для хорошего самочувствия? Или она – инкрустированный ларец с драгоценностями, которые хочется примерять и носить? Или, например, что запоминать мешает кирпичная стена с рядом растущей березкой? А то, что на качество усвоения английского языка влияет чистота желудка (в прямом и переносном смысле)? Что наилучший способ возвращения английского в употребление – это как перекладывать песчинки на точных весах? Что какие-то слова и выражение запоминаются пальцами, и это как пушистый котенок, а другие желудком, и это как острый комок, третьи ушами или горлом, и каждый способ запоминания имеет свой образ, а значит и лучший способ системно пополнять словарный запас? Все эти уникальные индивидуальные метафоры открывают студенту и педагогу путь к самому эффективному обучению, когда из картинки, сгенерированной неокортексом с использованием информации лимбической системы, мы выходим на новый уровень понимания и выстраиваем систему действий, ему соответствующую.
И теперь, когда вы знаете это о человеческом мозге, как вы сможете это знание использовать для себя и своих учеников?
P.P.S. Интересно, что человек в состоянии алкогольного опьянения, может изъясняться на иностранном языке даже в том случае, если в трезвом уме считает, что не может двух слов связать. То же нередко происходит в стрессовой ситуации, когда возникает жизненная необходимость объясниться, пусть даже в стиле Эллочки Людоедки. Снимаются защитные механизмы мозга, и он действует в обход привычным представлениям о наших возможностях и ограничивающих установок. А если это так, значит можно и нужно искать способы находить ключи к себе в уравновешенном состоянии, постепенно поднимая тяжелые ворота, защищающие сокровища наш способностей, одно за другим.